Утопия и Антиутопия

Цель исследования: проследить особенности жанра антиутопии и утопии на примере различных произведений.

Утопии второго периода - учии (утопии времени) - допускают личное неравенство, но главной целью остается материальное благополучие всех людей. Подобные утопии, как правило, указывают на правильное направление: они не дают окончательной формулы счастья, но показывают, как человечество может жить лучше и лучше, используя новые возможности. Именно в этот период классический утопический социализм XIX в. Появились Фурье, А. Сен-Симон, Р. Оуэн, ставшие одним из теоретических источников марксизма и «научного социализма».
В утопии третьего периода - эвпсихии (или буквально - лучшей психики) - страх потерять личность вытесняет заботу о изобилии и мире, а жажда самоутверждения превращается в отношение к равенству как злу, изображая это как объединение и деперсонализация. По мнению А. Маслоу, такого рода утопии интересуют не столько к условиям жизни человека, сколько к тому, каким он должен и может быть: это не столько реорганизация общества, сколько реорганизация человеческой психики.
Этот период характеризуется крайней психологизацией утопии и резкой поляризацией идеалов: либо отказ от гармонии в пользу растворения тела в духе - «одухотворение» (Тейяр де Шарден), либо «либидоизация» - освобождение от инстинктов, торжество подсознание (Н. Браун, В. Рейх, Т. Лиери, Г. Маркузе).
Современные утопии также представляют различные технологические проекты: евгенические, электронные, экологические, феминистские, оккультные, мистические.
К ним примыкают так называемые прикладные утопии: манифесты, уставы, программы, методы различных видов утопических (в основном коммунитарных) экспериментов.
В то же время, как и на предыдущих этапах, утопическая мысль пересекается с религиозной проповедью, социально-политическим и культурным реформизмом и стихийным революционизмом.
Как отмечают многие эксперты, большинство современных утопий больше не являются моделями совершенства. И есть или альтернативы настоящему, с какой высоты он судится, или попытки представить последствия определенных теорий, моделей, реализованных проектов. Концепция совершенства сегодня качественно изменилась.
«В классической утопии», - отметил Л. Сарджент, известный западный исследователь утопий, - моральный идеал трансцендентален, первичен, а социальная организация вторична, она служит только целям реализации этого трансцендентального идеала. В современной утопии главное - рациональная организация. Это не трансцендентальный утопический идеал».
В соответствии с этим пониманием проблемы Л. Сарджент предлагает следующее определение утопии: «Утопия - это подробное и последовательное описание воображаемого, но локализованного во времени и пространстве общества, построенного на основе альтернативной социально-исторической Гипотеза и организованность - как на институциональном уровне, так и человеческие отношения более совершенны, чем общество, в котором живет автор».
Такое определение, как справедливо отмечает В. Чаликова, позволяет исключить из утопии рассказы о будущем, в которых нет описания его как системы; романы, в которых описываются события, происходящие в будущем обществе, но не описывается его структура; многочисленные описания подземных и подводных миров, похожих на землю; романы о воображаемых войнах, научно-фантастических романов, которые сосредоточены на технологии будущего, а не его социальной структуры, а также многие феминистские, психоделических и фэнтези-порнографические романы.
В прошлом веке негативные утопии приобрели особое значение. Или Антиутопии, которые описывают не столько желанное, сколько нежелательное будущее, предупреждая о возможных нежелательных последствиях научно-технического прогресса. Но сами по себе Антиутопии, какими бы критическими они ни были в отношении позитивных утопий, не означают конец или вырождение утопического мышления и представляют собой не отрицание, а утверждение, только в новых формах, потребность в утопической литературе.
В России утопическая литература была широко распространена. Известно, что большинство русских общественно-гуманитарных мыслителей XIX века были утопическими социалистами. Идеи утопического социализма были разработаны Белинским, Чернышевским, Герценом, Огаревым, Ткачевым, Лавровым и Кропоткиным [1, c. 256].
Однако долгое время считалось, что в России не было самостоятельной и оригинальной литературной утопии. Между тем, как отмечает российский эксперт В. Шестаков, в русской литературе существует довольно богатая традиция, связанная с различными жанрами утопии. Это и утопический роман М. М. Щербатова «Путешествие в страну офира», и декабристская утопия А. Д. Улыбышева «Сон», сатирическая утопия Г. П. Данилевского «Жизнь за сто лет», социалистическая утопия Н. Г. Чернышевского в романе «Что делать» и антиутопия В. Я. Брюсова «Республика Южного Креста» Н.Д. Федорова «Вечер 2117 года», социалистические утопии А.А. Богданова «Красная звезда» и «Инженер Мэнни», антиутопия Е. Замятина «Мы» и социалистическая утопия А.В. Чаянов «Мое путешествие брата Алексея в страну крестьянской утопии».
Все это свидетельствует о том, что русский утопический роман находился на уровне мировой литературной утопии, а в жанре антиутопии русские писатели были в авангарде.
Термин утопия широко распространен не только в литературе, но и в политическом словаре. Чаще всего это обозначает нереальные социальные проекты и мечты, которые расходятся с реальностью. Но динамика общественной жизни и политического развития часто опровергает негативное использование этого термина.
Вспомните, как английский писатель Г.Г. Уэллс, посетив Россию в 1920 году, встретил Ленина и был настолько поражен контрастом между мечтами о будущем промышленном развитии России и ужасной бедностью страны, что назвал Ленина утопистом и «кремлевским мечтателем». Американский писатель Т. Драйзер, посетивший СССР несколько лет спустя, пришел к тем же выводам. Между тем настоящая революционная творческая практика в СССР смутила их. «Сказка» стала реальностью.
Все это означает, что нередко грань между утопиями и реальностью в условиях развития социальных структур и быстрого научно-технического прогресса оказывается неустойчивой, и использование термина «утопия» в качестве синонима неосуществимого и нереального не всегда оправданный. Мысль Оскара Уайльда о том, что «прогресс - это реализация утопий», подтверждается многими событиями современной общественно-политической истории.

Жанр утопии развивался с шестнадцатого века, изображая сказочные государства, несуществующие острова и тому подобное. Но из самого определения ясно, что эти идеи никогда не станут реальностью, они были просто мечтами. Поэтому вскоре утопия сменяется антиутопией, которая рисует возможное будущее, к которому может привести определенный ход истории. Таким образом, он спасает человечество от неправильных шагов, предупреждает о возможных последствиях своей деятельности. Действительно, гораздо легче поверить в то, что может быть, чем в то, чего никогда не было, и в то, что никогда не станет реальностью. Утопия - просто идеализированное изобретение, необоснованные мечты их авторов. Да, и у каждого такого общества есть много недостатков, которые скрыты под более весомыми «положительными» чертами.
Антиутопия, с другой стороны, демонстрирует негативные аспекты общества, иногда преувеличивая их, выставляя их, чтобы показать, что не так, что следует изменить, чего следует избегать. Возможно, если вы сделаете обратное, чем описано в любом тексте о антиутопии, то вы получите настоящую утопию. Но это нереально, поскольку идеального государства как такового не существует. Так что это замкнутый круг, состоящий из двух противоположностей.
Но, как говорится, мечтать полезно, поэтому утопическая литература обширна и разнообразна, имеет свои особенности в каждой стране и характеризуется особенно интенсивным развитием в самые сложные, сложные исторические периоды.
У каждого государства есть свои "великие" утописты. И, конечно же, был "своим" и в СССР. Хотя о нем было мало известно на территории Союза, считая его противником коммунистической власти.
Антиутопия Евгения Замятина «Мы» была одной из первых важнейших антиутопий ХХ века – она дала толчок написанию ряда произведений данного жанра. Последователями Замятина были Джордж Оруэлл («1984»), Рэй Бредбери («451° по Фаренгейту»), О. Хаксли («О дивный новый мир») и другие.
Здесь уже установлены основные жанровые особенности антиутопии: имидж тоталитарного государства, острый конфликт, псевдо-карнавал, каркасная структура, квази-имя и так далее.
В своем романе Евгений Замятин предупреждал о возможных последствиях технического прогресса, «инженерии» общества. В то же время здесь прослеживается тема, возможно, не только антикоммунистическая, но и антитоталитарная, потеря человеком своего «я» и превращение в «мы».
После «Мы» взгляд Замятина на новую реальность постепенно просвещается и становится шире. Сомнения, однако, остались и тогда. Точнее, даже не сомнения, а приверженность их философски общему взгляду на современный мир и взаимосвязи между природными и историческими принципами в нем. Историческое движение эпохи вовсе не враждебно Замятину. Но он хочет, чтобы его возвышение к естественным и универсальным принципам.