Особенности доказывания в конституционном судопроизводстве

В учебных курсах по доказательственному праву в качестве хрестоматийного примера, иллюстрирующего сущность принципа состязательности, часто приводится диалог между барристером и судьёй в английском суде. Замечая явные противоречия между показаниями свидетелей, расстроенный судья интересуется у барристера, прозвучит ли в процессе правда. На что получает спокойный ответ: «Нет, мой господин, только доказательства».
Однако насколько корректно распространять принцип состязательности в указанном доказательственном аспекте на конституционный судебный процесс? Особенно если иметь в виду, что идея о пассивном (нейтральном) положении суда строится на исходной посылке, согласно которой именно тяжущиеся лучше всего осведомлены об обстоятельствах возникшего между ними конфликта. Считается, что поскольку доказательства, подтверждающие либо опровергающие существование спорных юридических фактов (единичные факты), находятся, как правило, в распоряжении сторон (в гражданском процессе доказательством, например, (не)исполнения обязательств могут выступать документы, договоры, расписки и т. д.; в уголовном процессе доказательством совершения преступления — материалы, собранные по результатам предварительного расследования и т. д.), постольку суд в случае самостоятельного собирания доказательств, по сути, начинает подменять других участников процесса и выполнять процессуальные действия, не совместимые с функцией по разрешению дела.
В свою очередь, это создаёт риск утраты им объективности и беспристрастности, а также способствует возникновению ситуаций, когда суд вынужден вставать «в положение стороны и… проверять собственные выводы», хотя его основная задача — занимать «объективное положение». Вместе с тем при попытке экстраполировать указанные постулаты на конституционный судебный процесс выясняется, что, во-первых, в ходе осуществления конституционного судебного контроля устанавливаются факты правотворческого значения, которые по своей природе не являются юридическими и носят обобщённый (генерализированный) характер, а потому стороны по определению не могут располагать сведениями о них на «монопольных» началах.
В этом смысле весьма показательно, что законодательные факты могут возникать как до, так и в связи с принятием оспариваемых нормативных положений, существовать постоянно и неизменно, выражая свойства определённых объектов и явлений, прекращать своё существование (обнаружиться) к моменту возбуждения дела в суде и т. д.
Следовательно, и органы конституционного судебного контроля, и лица, участвующие в деле, занимают равноудалённое положение по отношению к фактам, составляющим предмет доказывания по делу. Представляется, что в таких условиях было бы не совсем корректно утверждать, что орган конституционного судебного контроля, проявляя доказательственную активность и самостоятельно собирая доказательства, будет вставать на сторону одного из тяжущихся и нарушать принцип нейтралитета.
Во-вторых, конституционно-судебные решения обладают особой юридической силой. Если целью обычного судебного правоприменения выступает разрешение индивидуальных споров, возникших между субъектами права в рамках отдельных правоотношений, то конституционно-контрольная деятельность, помимо тактической цели в виде восстановления нарушенного права конкретного заявителя, преследует и стратегическую цель, которая заключается в устранении из системы действующего правового регулирования нормативных велений, нарушающих конституционные права и свободы неопределённого круга лиц.
В связи с этим довольно симптоматично, что в процессе отправления правосудия по канонам традиционной модели суда, то есть когда судебное разбирательство способно повлиять на права и обязанности лишь тяжущихся, американские судьи довольно равнодушны к действительным обстоятельствам конкретных споров, тогда как при рассмотрении конституционно-судебных дел они проявляют уже гораздо большую доказательственную активность, что если и не позволяет в полной мере ассоциировать их со следственными судьями из континентальной правовой традиции, то по крайней мере оставляет представления об американском судье как о пассивном арбитре в прошлом.
Кроме того, в процессе формирования доказательственного материала органы конституционного судебного контроля берут на себя инициативу по причине того, что стороны, будучи заинтересованными в исходе дела, склонны умалчивать об имеющих существенное значение фактах, если посчитают, что они выставят их юридические аргументы в невыгодном свете. Конечно, в определённой степени это компенсируется за счёт того, что тяжущиеся, преследуя свой юридический интерес, никогда не преминут указать на недочёты своего процессуального оппонента. Однако в пылу процессуальной борьбы иногда забывается, что конституционно-судебные споры могут являться следствием конкуренции равновесных конституционных ценностей, ни одной из которых невозможно отдать безусловный приоритет.
Поэтому учитывая обобщённый (генерализированный) характер подлежащих установлению фактов, юридические свойства конституционно-судебных решений и необходимость нахождения наиболее приемлемого варианта решения проблемы, органы конституционного судебного контроля вынуждены руководить процессом доказывания, самостоятельно собирать доказательства и именно по своей инициативе обращаться к субъектам, способным оказать содействие отправлению конституционного правосудия.
Кроме того, в системе правового регулирования нередко предусматриваются процессуальные механизмы, позволяющие смягчить «аморфный характер» субъектного состава конституционно-судебных споров и учесть интересы лиц, непосредственно не вовлечённых в конституционный судебный процесс, но на правовом положении которых может сказаться итоговое решение суда. Например, субъекты, имеющие интерес (в широком смысле слова) в исходе дела, по своей инициативе могут направлять меморандумы «друга суда» в Верховный суд США и апелляционные суды США, а в Конституционный Суд Российской Федерации — инициативные научные заключения. Следовательно, в конституционном судебном процессе субъектами доказывания, в том числе в части собирания доказательств, выступают не только участники процесса и суд, но и неопределённый круг лиц, не представленных в конституционном судебном процессе.
С учётом изложенного под конституционно-судебным доказыванием необходимо понимать урегулированную нормами права совокупность процессуальных действий, осуществляемых судом, участвующими в деле лицами и неопределённым кругом заинтересованных (в широком смысле слова) субъектов, направленных на достоверное установление обстоятельств прошлого, фактов- состояний и событий, которые имеют вероятность наступить в будущем, для решения вопроса о конституционности проверяемых нормативных положений, а также реализации иных полномочий органов конституционного судебного контроля.