32. Группы специальных интересов и лоббирование нормативно-правовых актов.

Цель работы - раскрыть развитие института лоббизма в современной России.

В современном мире лоббизм рассматривается с точки зрения его соответствия нормам демократического управления государством. Именно с этой политологической и правоведческой точки зрения лоббизм рассматривается или неразрывно с коррупцией или раздельно от нее. Строго говоря, две обозначенные позиции зависят от понимания демократии как таковой. В первом случае правоведы и политологи опасаются лоббизма как явления, которое способно размыть устои общества, превратить демократические институты в фикцию, в рамках такого представления демократические институты становятся ничем иным как инструментами неких властных элит, которые базируются на получении личных выгод. Другая группа исследователей фактически указывает на одну важную нестыковку в первой позиции – лоббизм играет важную роль в деле отстаивания своих прав меньшинствами, в случае если иное не предусмотрено или невозможно при существующем демократическом правлении. Парадоксально, но в этом случае получается, что лоббизм наоборот – является яркой особенностью по-настоящему демократического общества. В любом случае, аргументация и той и другой стороны исходит из одной и той же предпосылки. И именно благодаря единству предпосылки можно говорить, что лоббизм как минимум свойственен демократии [2, с. 105-106].
В конечном итоге, данный вопрос в такой постановке сводится к тому – законен ли лоббизм как таковой или нет.
При этом существует две альтернативные классификации. В первой акцент ставится не на лоббизм как таковой, а на культурные особенности предпосылки коррупции. В некоторых случаях коррупция обладает рядом особенностей, а некоторые принятые правовые нормы, например в западных странах, могут не соответствовать нормам, принятым в восточных странах. Более того, даже одни и те же нормы могут иметь разное восприятие в общественном сознании и как следствие иметь разные последствия для их нарушителей и разное к этим нарушениям отношение [3, c. 83].
Другой подход связан с противопоставлением обществ подверженных определенным традиционным формациям и более модернизированных обществ. Иными словами, коррупционные преступления в Скандинавии и коррупционные преступления в Саудовской Аравии будут хоть и схожи формально, тем не менее, квалифицироваться и преследоваться могут по-разному. Относительно лоббизма можно привести в пример США, где лоббизм институционально разрешен и не является чем-либо предосудительным. В рамках данного противопоставления можно говорить о том, что более традиционное общество подразумевает наличие лоббистских организаций или иных групп людей, осуществляющих лоббистское воздействие. Более же модернизированные общества как правило не имеют лоббизма в институализированной форме (или же прямой форме), но зато могут как иметь лоббизм в косвенной форме, через развитую систему СМИ, общественных организаций, а также государственные законодательные и законосовещательные органы (комитеты и комиссии при парламенте и правительстве и т.д.) [4, c. 51]. Хотя в данном случае мы рискуем запутаться в определении, что же значит сам по себе «лоббизм», ведь и в том и в другом случае влияние на власть с целью получения выгоды будет присутствовать, хоть и в разных формах.
Модернизированность общества в данном случае означает не только его научно-техническую составляющую, т.е. производственные мощности рассматриваемого общества (хотя корреляция на лицо), но и соответствие производственных мощностей производственным отношениям. Ярким примером в данном случае является Китай, где хоть борьба с коррупцией и имеет весьма строгие и подчас жестокие формы, в частности расстрел, тем не менее, согласно статистике представляемой организацией Transparency International имеет коэффициент восприятия коррупции 4-4,9, а производственные мощности данного государства не нуждаются в дополнительном представлении – Китай одна из ведущих экономик мира с сильнейшим научно-техническим сектором. Как следствие, можно предположить, что традиционные институты (такие как семья, родовые связи вообще, традиционная местная религия и т.д.) имеют значительное влияние на жизнь общества. И лоббизм в таком случае может осуществляться не через развитую систему свободных СМИ или общественных организаций, представляющих интересы меньшинств, но через совершенно иные институты – семью и религиозные общины (или через профессиональные объединения). Естественно, что такая форма лоббизма в западных странах может быть квалифицирована как коррупция, хотя для многих традиционных сообществ она таковой не является.
В некотором смысле слова система лоббизма, представленная в Соединенных Штатах Америки, является компромиссным вариантом между модернизированным и традиционным подходами. В частности, с одной стороны, общественные организации через СМИ или киноиндустрию и т.д. могут отстаивать свои выгоды или права, т.е. делать это косвенно, но с другой стороны как правило контакты лоббистов и должностных лиц не всегда определяются неким законным порядком, иными словами, не создан некий полный перечень прецедентов общения одних с другими. Именно поэтому прямой лоббизм также не исключен и в большинстве случаев не квалифицируется как коррупция. Одновременно с этим даже в США существует ряд проблем с реализацией лоббистской деятельности, как пишет об этом исследовательница вопроса Н.М. Колосова: «Всегда будут существовать «теневые» механизмы лоббирования, которые представляют собой отклонения реальной практики от нормативной или этической модели поведения субъектов. В США «электронная» демократия используется как во благо — в целях распространения информации, необходимой для развития лоббистских контактов, так и во вред — в целях информационного давления на должностных лиц» [5, с. 56].
Подводя итог настоящего исследования можно говорить о том, что сам по себе лоббизм не является однозначным добром или злом и скорее его формы и даже эффективность зависит от конкретных исторических обстоятельств и конкретных обществ, в рамках которых лоббизм осуществляется. В любом случае, лоббизм, в том числе и в России, нуждается в строгом юридическом регулировании, так как его партикулярная неотличимость от коррупции может создать много проблем правового характера.

Таким образом, проведённый анализ структуры правоотношений, как элемент правовой системы, позволяет выделить несколько основных особенностей:
- правовые отношения - это базовый активный элемент правовой системы, который определяет сущность правового механизма для исполнения и рационализации во всей системе и отдельных отраслевых институтах;
- правовые отношения, имеют свой состав и структуру, которые делятся на группы элементов, связанных существенными признаками, определяющие принадлежность правоотношений, которые в свою очередь возникают в разных областях права и различаются по субъективному составу, объектам правоотношений и его содержанием;
- эволюция правовой системы осуществляется с помощью элементных составляющих правовых отношений, которые отражаются в нормативно - правовых актах и иных источниках права;
- современный этап развития юридической науки позволяет актуализировать процесс дальнейшего эволюционирования «содержания правовых отношений», потому как именно данной группой элементов обеспечивается активная сущность права, которая проявляется в юридических действиях, событиях и фактах, и изменяет общественные отношения путём их индивидуализации в субъективном составе по отношению к объекту в разных сферах права.
По нашему мнению, содержание и сущность правовых отношений как постоянно эволюционирующего элемента правовой системы, до конца не раскрыты, но процесс его развития является ключом к усовершенствованию всей системы общественного и правового устройства. Правовые отношения возникают вместе с природными правами и обязанностями, а с появлением государства важнейшие из них получают законодательное оформление.