Сюжет »Троицы» в древнерусской живописи

Здесь очень интересны также изображения хозяев застолья. Сарра стоит в дверном проеме своего шатра. Авраам же подает Гостям жареного тельца – он одет в повседневную короткую тунику. А на соседней сцене, где он совершает жертвоприношение сына своего Исаака, он уже в нарядном белом облачении с красным клавом – может быть, жреческом. Длинный жертвенный нож его напоминает меч. И десница Божия из радужных облаков благословляет верного Своего раба и его сына.
Как сказано в книге «Византийская культура»: «на мозаике в римской базилике Санта Мария Маджоре, сделанной почти на век раньше (432 г.) мысли о том, что Гостями Авраама являются обычные Ангелы, даже не возникает (см. Приложение 4)». И скоро сама идея эта будет забыта. Но и здесь, как на дверях в церкви Санта Сабина, даны два варианта, хотя и в пределах одной композиции.
В верхней части Авраам встречает Гостей. Средний муж здесь выделен особо – прозрачной мандорлой, указывающей на Его божественность в отличие от Его спутников. Значит, Муж этот – не от мира сего. Здесь представлено чисто восточное толкование события, например, Иоанном Златоустом – Авраама посетил Сам Сын Божий в сопровождении двух Своих служителей-Ангелов. Внизу показана сцена угощения Авраамом небесных Гостей. И здесь, за столом, божественный Муж уже ничем не отличается от своих спутников, т.е. представлена другая трактовка события – что это Сам Бог в Трех Лицах.
И так на протяжении веков сцена «Гостеприимства Авраама» и будет изображаться – в соответствии то с первым толкованием, то со вторым. Или совмещая оба толкования в одной композиции.
И еще интересная деталь, которая будет появляться потом на протяжении многих веков: шатер Авраама показан в виде домика с занавесками, и Сарра обычно стоит за занавесками, хотя здесь она вышла и подает гостям хлебы. Такой домик с занавесками мы можем видеть на других иконах - встрече Марии и Елизаветы в базилике Евфразия и Порече и в соборе Сан Марко в Венеции, на иконе Благовещения Феофана Критского на Афоне, – то есть, там, где присутствует некая неизреченная тайна, - тайна рождения необычного, святого младенца. Здесь речь идет о рождении Исаака, который считается одним из прообразов Христа в Ветхом Завете. В этом смысле Сарру можно назвать прообразом Богоматери. И тогда понятна как бы перекличка этой интересной детали на иконах разных эпох. В этот ряд можно поставить и мозаику в Сан Марко - Адама и Еву на брачном ложе за таким же закрытым пологом - сюжет, надо сказать, редчайший, если вообще не уникальный в византийской иконографии. Кроме того, этот домик в виде римского храма – с крестом над дверью! – с полураскрытыми занавесками («завеса раздрася…») символизирует будущую Христову Церковь. Таким образом, уже здесь, в этом древнем христианском храме, дается символическое указание на Воплощение Сына Божия.
В статье епископа Балашихинского Николая «Иконография ветхозаветной Троицы» говорится о фреске 11 века из церкви Св.Софии в Охриде (см. Приложение 5): «к этому времени уже закрепилась традиция изображения Ангелов в виде крылатых юношей – образа, позаимствованного из языческого искусства, где так изображали в Греции Эрота и Нику, а в Риме – Амуров-путти или крылатых гениев.» Крылья здесь – чистый символ, знак, указание на легкость и способность к полету, вернее, к мгновенному перемещению в пространстве, а вовсе не средство передвижения, как у обычных птиц (увы, многие до сих пор воспринимают их именно так – буквально).
Здесь и Сарра в шатре за занавесом, и Авраам подает на блюде «теленка нежного, хорошего», и Сын Божий в виде Ангела, но в нимбе с крестом, в центре стола, и двое других – совершенно равновеликие и одинаково одетые, и сидят они так, что из трех фигур можно составить треугольник, а можно вписать их в круг. Главное – Авраам и Сарра помещены сбоку, а не вклиниваются между Ангелами, т.е. не нарушают единства Трех Лиц. Интересно, что небо здесь – темно-синее, как будто действие происходит глубоким вечером, но освещения не требуется – сами гости светятся внутренним светом и освещают все вокруг. Получается, что композиция совмещает обе традиции толкования – понимай, как хочешь, и как двоятся смыслы в тексте, так же двоятся они и на фреске.
Остается только пожалеть, что в самом центре фрески лакуна – и не понятно, что же стоит на узорчатом столе, но похоже, что всего одна чаша или блюдо, и в ней должен быть этот теленок (вернее, только его голова – как на иконе А.Рублева), которого несет Авраам (такое дублирование или изображение последовательных событий на одной композиции в иконописи – вещь обычная). Главное, что этот сосуд – ОДИН, тоже как на иконе преп. Андрея Рублева, и это явно жертвенная чаша, а не простая поставленная на стол еда.
В статье епископа Балашихинского Николая «Иконография ветхозаветной Троицы» описывается мозаика из Монреале (Палермо, 12 в.): «она сохранила равновеликость Лиц Троицы, но занавеса в шатре, где Сарра подслушивает разговор гостей с Авраамом, нет, а на столе появляется обильная трапеза (см. Приложение 6).»
Интересно, что здесь на столе реально присутствует жареный теленок – но без головы! Авраам подносит круглый хлеб, похожий на блин или на солнышко – как будто утраченную голову для этого теленка. То есть, здесь, может быть, присутствует мысль о замене кровавой жертвы на безкровную. Не знаю, специально ли это сделал художник или так получилось случайно, но объективно такая мысль у зрителя появляется.
Важно, что у среднего ангела нет креста на нимбе, а это значит, что здесь представлена вторая традиция, а именно – встреча Авраама с Богом в Трех Лицах; причем, различения между Лицами не делается вообще – они совершенно одинаковы – равновелики и равночестны, и различить, где какое Лицо, невозможно. Таким образом наглядно показывается догмат единосущия и нераздельности. По западной традиции Три Лица изображены изокефально, т.е. рядком, в линеечку.
В православных храмах Балкан и Греции сохранилось еще несколько композиций «Гостеприимства Авраама» 12-14 вв., которые заслуживают нашего внимания.
На фреске в Марковом монастыре (роспись 1376-81 гг.) стол ломится от яств, в жертвенной чаще – голова тельца), а на переднем плане он же – «теленок нежный, хороший» и непонятно, живой он или уже зажаренный, как будто свалился со стола или хочет на него забраться (см. Приложение 7). Деталь довольно забавная, надо заметить. Тем не менее, намек на жертвоприношение присутствует, но только намек.
Интересная деталь здесь – красная ткань, натянутая на столбики домиков-шатров и закрывающая все небо. Вообще принято считать, что такая ткань («велум») – намек на то, что действие разворачивается в помещении. Но какое же здесь может быть помещение, когда трапеза совершенно точно совершалась на свежем воздухе, под дубом? Понятно, что это утвердившаяся к 14 в. декоративная традиция, не лишенная смысла, но смысл здесь, очевидно, другой.

Итак, мы рассмотрели в данной работе историю иконографии Святой Троицы в византийский период и в древнерусский период на примере иконы Андрея Рублева «Троица».
Иконографический канон «Гостеприимство Авраама» является основой всех изображений Святой Троицы и отсылает нас в далекие ветхозаветные времена. Попытки отобразить различные толкования этого сюжета предпринимались с самых истоков возникновения христианства. На основании одних толкований, на иконах отображалось явление Аврааму и Сарре Бога, единого в трех лицах – Отца, сына и духа Святого. На основании других толкований на иконах и фресках изображалось явление Аврааму божественной силы в лице трех ангелов.
Каждая деталь иконографических изображений Троицы в любой исторический период обязательно несла серьезную смысловую нагрузку. Но вершина сакрального смысла, таящегося в иконе, была достигнута в иконе Андрея Рублева «Троица». Икона преподобного Андрея отражает догматическое учение Церкви о Троице в максимально возможной для изобразительных средств степени.
Иконы Рублева, и не только «Троица» - подобны песням. Это живая проповедь о Божественном откровении, о Божественном присутствии в жизни человека, о свете добра и красоты.
Как видим, иконографический сюжет «Троица» имеет под собой более чем тысячелетнюю историю своего существования и развития. Этот сюжет – дошедший до нас голос прошлого, ушедших в вечность сотен и тысяч поколений людей, сумевших донести потомкам свет Божественной истины.