Территориальные группы викингов на территории Скандинавии и Исландии в 10-11 веке

В 1018 г. и Норвегия вошла в состав «империи Канута Великого», как его называли европейцы. Могущество датских конунгов первой половины XI в. опиралось не только на денежные средства, выкачивавшиеся из Англии, но и на мощную иерархически построенную военную организацию. Численность ее не превышала 10 тыс. воинов, но это были отборные силы, качественно превосходившие дружины викингов и вобравшие их лучшие кадры.
1043–1066 гг. — финал эпохи викингов, время последнего испытания народившихся новых сил, время их столкновения, в грохоте которого родилось государственное устройство средневековой Европы. Грандиозная держава Канута распалась после его смерти. Но ее образ оставался сияющей мечтой, вдохновлявшей преемников англо-датско-норвежского конунга.
Торгово-грабительскими и переселенческими морскими экспедициями викингов далеко не исчерпывалось содержание общественного развития Норвегии в раннее средневековье.
Одновременно и в связи с внешней экспансией внутри страны начался процесс складывания государственной власти. Процесс зарождения и формирования раннеклассового общества и государства в Норвегии, как и везде, охватывает завершающую стадию упадка родового строя и начальную стадию перехода к социально-дифференцированному порядку. Этот порядок имеет определенные черты сходства с дофеодальным и раннефеодальным обществами в других странах Европы.
Однако феодальный строй не достиг в Норвегии стадии полной зрелости. Приобретение Норвежским королевством облика феодальной монархии в период классического средневековья было вызвано не только потребностями господствующего класса – светского и особенно духовного (католической церкви), но в неменьшей мере влияниями со стороны более развитых европейских государств; об органическом росте феодализма как определенной социальной системы, пронизывающей всю толщу общества, говорить трудно.
Характерной чертой раннего государства в Норвегии в отличие от раннефеодальных королевств Европы было то, что основная масса крестьянства не была полностью оттеснена от местного управления и от участия в защите страны; возникший господствующий класс не сумел лишить бондов – сельское население личной свободы и превратиться в группу, которая бы последовательно прервала все связи, непосредственно соединявшие короля и рядовых подданных. Эксплуатация крестьянских ресурсов в значительной мере осуществлялась при посредстве королевской власти.
Поэтому слаборазвитый характер феодальных отношений в Норвегии выражался и в преобладании публично-правовых (государственно-правовых) функций над частноправовыми, каковые возобладали в большинстве феодальных государств Европы.
Первая форма политического объединения Норвегии – установление над большей частью ее населения власти одного монарха – выросла из экспансии викингов, во всяком случае с нею связана. Могущество мелких конунгов и ярлов в период повышенной агрессивности, естественно, укрепилось; эта агрессивность могла быть направлена не только вовне, но и на население самой Норвегии.
Первым конунгом, который подчинил своей власти значительную часть страны, был Харальд Харфагр (Прекрасноволосый), правитель Вестфолла, области в Восточной Норвегии. Вестфоллом издавна правила династия Инглиигов, согласно легендам и поэме «Инглингаталь» норвежского скальда Тьодольва, находившаяся в родственных отношениях со шведскими королями.
Курганы с погребениями в кораблях, о которых шла речь выше, Усеберг и ему подобные – свидетели того, что в IX в. Инглинги, поддерживавшие широкие контакты с другими странами, достигли значительного могущества. Это могущество возросло, как можно утверждать, именно в связи с внешней экспансией. Таким образом, начало объединения
Норвегии явилось одним из моментов викингской экспансии и приобрело форму завоевания западных и северных областей страны конунгом, утвердившимся в восточной ее части. Это не означает, что военный предводитель, которому удавалось утвердиться в Норвегии, и в дальнейшем вел себя как завоеватель.
Хотя многим из них приходилось преодолевать сопротивление местной знати, короли должны были заручиться поддержкой бондов; обычно претендент являлся на областные тинги и просил их участников согласиться с его верховенством; при этом нередко ему приходилось идти на некоторые уступки. Лишь король, провозглашенный на тингах, пользовался авторитетом и чувствовал себя относительно прочно.