Аполлоническое и дионисийское в культурологической мысли начала XX в. и современной культурной антропологии.

Цель исследования: изучить аполлоническое и дионисийское в культурологической мысли начала XX в.

Очевидно, несмотря на то, что дионисийский человек для Ницше неразрывно связан с природой («Сатир, как и идиллический пастух новейших времен,-оба суть порождения тоски по первоначальному и естественному»), он вовсе не является «человеком» в идиллическом понимании: «Упомянутый нами идиллический пастух, созданный современными людьми, представляет лишь точное изображение суммы книжных иллюзий, принимаемых ими за природу; дионисический грек ищет истины и природы в ее высшей мощи – он чувствует себя заколдованным в сатира ». Здесь уже существует контраст между Дионисием, истинно естественным и культурным.
1.3. Аполлоническое начало
Аполлонический принцип является полной противоположностью принципа Диониса. Это проявляется в попытках человека узнать и объяснить окружающий мир, защитить себя от своих ужасов через иллюзию, сон. Аполлоническое Ницше относится к состоянию сновидения. «Сновидением» философ, по его собственному объяснению, означает, в сущности, «внутреннее видение», «прекрасное виденье мира сновидений».
Аполлон «царствует над иллюзорным великолепием красоты во внутреннем мире фантазии», он «бог всех сил, которые создают образы».
Прекрасная иллюзия видений является предпосылкой всех пластических искусств, а также одним из важных аспектов поэзии. Основываясь на своем опыте, Ницше пишет, что в непосредственном понимании воображаемого образа люди находят удовольствие. Все формы в наших снах говорят нам, что нет ничего безразличного и ненужного, но для всей жизнеспособности этой реальности сновидений у нас все еще есть мерцающее чувство ее иллюзорности, распространенности и даже нормальности, которой автор «Рождения Трагедия от Духа Музыки "готоа подтвердить серией свидетельств поэтов. Художественно восприимчивый человек ссылается на реальность снов так же, как философ относится к реальности жизни: художник остро смотрит на свои иллюзии, живет по своим законам, интерпретирует свою жизнь по-своему. Но в сновидениях человек получает не только ласковые видения, но и ужасные, неприятные, тревожные, в то время как нормальный человек понимает, что это только его собственная мечта, и этот человек охотно соглашается мечтать дальше. Согласно Ницше, наша внутренняя природа испытывает сон с глубоким удовольствием и радостной необходимостью. «Эта радостная необходимость сонных видений также выражена греками в их Аполлоне; Аполлон, как бог всех сил, творящих образами, есть в то же время и бог, вещающий истину, возвещающий грядущее. Он, по корню своему «блещущий», божество света, царит и над иллюзорным блеском красоты во внутреннем мире фантазии».
Но иллюзия хрупкая и нежная, сон не должен пересекать определенную линию, чтобы не разрушить ее. Аполлон призван следовать за этим богом солнца, искусства и красоты. Образ Аполлона - это полное чувство меры, самоограничения, свободы от диких импульсов, мудрого мира бога - создателя образов. Даже когда Аполлон недоволен, доброта прекрасного видения лежит на всем его существе, его глаз всегда остается «солнечным». Для их собственного сохранения мечты не должны выходить за определенные рамки, поскольку тогда они приобретут форму грубой реальности. Им нужно спокойно мыслить, не иметь диких импульсов, оставаться в стороне и с чувством меры.
В Аполлоне - непоколебимая уверенность в принципе индивидуации. Понятие индивидуации Ницше заимствовано у Шопенгауэра. По определению это свойство представления объекта, явления состоит в том, что мир как представление дан (и соответственно подчиняется) в пространстве, времени, множественности, причинности. Человек, основанный на принципе индивидуации, живет среди терзаний и страстей, как моряк, который верит своей лодке, плавает в бурном море среди яростных волн.
Это обожествление индивидуации, если оно вообще императивно и предписывающее, знает только один закон - сохранение границ личности, меру в эллинистическом смысле. Аполлону, как этическому божеству, требуется, чтобы люди принимали меры и могли наблюдать это, самопознание. Его требования: «Познай самого себя» и «Избегай чрезмерного». Самовозвышение и избыток - враждебные демоны века Титанов и мир варваров. Для всех, чрезмерного и титанического человека в мире Аполлона подлежат ужасному наказанию, о чем свидетельствует ряд историй из древнегреческой мифологии.
Ницше отмечает, что Аполлоний помогает выразить в искусстве то, что рождается в Дионисе: «Аполлоническое начало вырывает нас из всеобщности дионисического и внушает нам восторженные чувства к индивидам; к ним приковывает оно наше чувство сострадания, ими удовлетворяет оно жаждущее великих и возвышенных форм чувство красоты; оно проводит мимо нас картины жизни и возбуждает нас к вдумчивому восприятию скрытого в них жизненного зерна. Необычайной мощностью образа, понятия, эстетического учения, симпатического порыва – аполлоническое начало вырывает человека из его оргиастического самоуничтожения и обманывает его относительно всеобщности дионисического процесса мечтой». Это означает, что в какой-то момент Дионис начинает говорить на языке Аполлона. Высшей целью искусства Ницше является заставить Аполлона говорить на языке Диониса, чтобы в аполлонии видения появилась дионисийская мудрость, чтобы наше сознание могло достичь действия за пределами художественного влияния Аполлонии.
Проанализировав причины появления аполлонического принципа, Ницше пришел к выводу, что при всех различиях он также связан с «варваром» и «титаном» и лежит на скрытой основе самого страдания. Поэтому он восклицает: «Аполлон не мог жить без Диониса!» Символический образ взаимосвязи двух начал Ницше видит в картине Рафаэля «Преображение». На нижней половине полотна мы видим в дьявольской юности отчаянные советники, беспомощно испуганные ученики, отражение вечных и изначальных страданий, основы мира: иллюзия здесь является отражением вечного противоречия, отец вещей: «И вот из этой иллюзии подымается, как дыхание амб­розии новый, видению подобный мир, невидимый тем, кто охвачен первой иллюзией, - сияющее парение в чистейшем блаженстве и безболезненном созерчании, сверкающем в широко открытых глазах.».
Аполлонское искусство характеризуется понятиями «красота» и «кажимость». Жизненно важное содержание последних терминов выступало в качестве предпосылки для живописи, пророчества и поэзии. В отличие от искусства дионисийского, аполлоническое воспринимается логически, это сознательно и рационально. Согласно Ницше, именно рационализация искусства (в частности, греческая трагедия) и отказ от Диониса стали причинами его упадка. Современное искусство пытается подражать греческой трагедии, говорит философ, говоря о опере. Однако, основываясь на принципах гармонии и разумности, искусство больше не оказывает на зрителя предыдущего влияния. Ницше пишет: «Опера - продукт теоретического человека, критического любителя, а не художника, это один из самых ярких фактов в истории искусства».

Культурная антропология - одна из важнейших частей человеческой науки - антропологии. Особенности развития научных традиций разных стран привели к тому, что название науки о культурах человеческих групп получило национальный колорит. Несмотря на отсутствие термина в русской науке, многие проблемы культурной антропологии были подняты и решены несколькими поколениями российских ученых в рамках этнографии и этнологии.
 Термин «культурная антропология», как и другие названия (этнография, этнология, социальная антропология), не повсеместно принят: он характерен только для ряда национальных традиций, и в первую очередь для США, где он возник. Тем не менее, он имеет ряд преимуществ по сравнению с терминами «этнография» и «этнология», что отражает «антропологический» взгляд на объект (в центре этого человек, а не вещь)
Одна из отличительных черт культурной антропологии заключается в том, что в дополнение к традиционным источникам гуманитарных наук она широко использует данные, полученные в ходе специальных поездок (экспедиций) для изучения народов.